Архитектор фотороботов
На кого сердится Джоконда?
Конечно же, это эксперт. Ведь это он разбирается в психологии человека, умеет рисовать и применять на практике научные знания в области габитоскопии. А значит, способен создать портрет человека, которого другой человек видел лишь несколько секунд… Если благодаря работе экспертов оперативники, участковые и патрульные постовые могут узнать в толпе преступника, то разгадать улыбку Моны Лизы — вообще проще простого?
Точка, точка, запятая…
По первой профессии Ирина Толкачёва — художник-оформитель. По второй — учитель черчения и рисования, по третьей — эксперт-криминалист. Майор полиции служит в ЭКЦ УМВД России по Омской области. Специализация — «габитоскопия и портретная экспертиза».
— Чем отличается портрет, составленный со слов потерпевшего, от, допустим, «Девочки с персиками»?
— Вы намеренно или случайно спросили именно о ней? — улыбается Ирина. — Если случайно, то получилось, как будто и намеренно — кто же не знает этой замечательной картины Серова! 12-летняя Вера Мамонтова позировала художнику на протяжении двух месяцев. Это портрет, написанный с натуры. Тот, который составляет эксперт, так называемый субъективный портрет, изготавливается в соответствии с представлением о его внешности в сознании другого человека. Основанием для такого портрета служит мысленный образ, сложившийся у носителя информации — то есть жертвы.
При изготовлении субъективного портрета эксперт преобразовывает мысленный образ в графическое изображение — рисованное, рисовано-композиционное или фотокомпозиционное. А образ этот хранится в памяти. Чужой. Вот почему эксперт обязательно должен знать, как работают механизмы восприятия, запоминания и воспроизведения облика того, кто раньше был неизвестен.
В практике старшего эксперта Ирины Толкачёвой был случай, когда жертве хватило четырёх секунд, чтобы запомнить обидчика. Носителем информации была женщина.
Преступник держал пистолет у её лица. Стресс так повлиял на организм, что память зафиксировала образ врага с фотографической точностью — вплоть до расположения морщин у глаз. Женщины, кстати, запоминают лучше мужчин. Точности больше, деталей. Но они же, как утверждает Ирина Толкачёва, склонны к излишней эмоциональности и способны пофантазировать. Эксперт должен это учитывать.
— Не перейти ли от конкретных слов к делу? Мысленный образ, который остался в моей памяти, таков: «…не красавец, но и не дурной наружности, не слишком толст, не слишком тонок, нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод…». Нарисуете субъективный портрет?
— Это описание литературного героя, — невозмутимо отвечает майор полиции. — А никак не мысленный образ, но это во-вторых. Во-первых же, характеризующих признаков слишком мало. Но определением половой принадлежности мы уже отвели от прекрасной половины человечества подозрение в совершении преступления…
— А вот тут ещё вопрос приготовил для науки о внешнем облике человека — габитоскопии. Сотрудники Амстердамского университета изучили эмоции, которые испытывает человек, впервые увидевший картину Леонардо да Винчи. Оказалось, что 83 % зрителей описывают лик Моны Лизы как счастливый, 12 % — испуганный, сердитой Джоконда кажется 5 %. Отчего эта разница в восприятии?
— Я бы объяснила её эмоциональным состоянием зрителя, — отвечает Ирина Толкачёва. — Могу поделиться кое-какими наблюдениями из практического опыта работы по поводу специфики образования мысленного образа. Лица мошенников зачастую запоминаются потерпевшим добрыми и симпатичными — потому что они испытывали к ним доверие. Грабители, напротив, вспоминаются угрюмыми, злыми и даже уродливыми. Тут всё дело в эмоциях, которые пережил потерпевший. Пожилые и дети обычно сильно ошибаются в возрасте. Для первых все лица кажутся моложе, для вторых — взрослее. Чётко запоминают внешность военные и охотники. Плохо — кассиры, продавцы, кондукторы — те, кто работает с большим количеством людей. Человек после 30 лет дольше выбирает элементы — чаще сомневается.
В силу разных причин очевидец не может описать лицо преступника с фотографической точностью. Задача эксперта — создать похожее изображение. И прежде чем говорить об элементах лица, а их около 20, нужно выяснить условия формирования и сохранения в памяти мысленного образа. Именно поэтому, по словам собеседницы, экспертам нужно как можно больше знать о потерпевших и свидетелях происшествий.
— Умение рисовать — условие обязательное?
— До появления компьютеров эксперт этого профиля ничем другим, кроме карандаша и стирательной резинки, не пользовался, — рассказывает Ирина Толкачёва. — Ошибся, допустим, наш потерпевший с пропорциями лица, размером его элементов — рисунок стирается и создаётся снова. Но навыки рисования нужны и сейчас, когда субъективный портрет составляется подбором заложенных в компьютерной программе элементов. Я бы назвала усилия эксперта в этом случае художественной, точечной доработкой изображения, полученного схематичным путём.
Не бровь — так глаз
Какие элементы человеческого лица создают основу мысленного образа? Что важнее всего — глаза? губы? нос? По словам майора полиции, на человеческом лице — более 20 элементов. Каждый из них характеризуется хотя бы двумя признаками — формой и величиной. Затем тремя степенями их выраженности — большой, средней, малой.
— Теперь представьте, какое количество у нас рабочего материала! — говорит Ирина Толкачёва.
— А если я назову такие элементы: узкое лицо, неширокие глаза, среднего размера рот и уши, брови тоже невелики, — изготовите субъективный портрет и сколько времени уйдёт на его создание?
— Извините, нет. Вы же сейчас, описывая себя, создаёте свой словесный портрет, не совсем, правда, правильно. А мы же говорим о другом… О мысленном образе, а не о том, который сейчас перед моими глазами. По поводу времени: до появления компьютеров рисовали около двух часов. Сейчас на эту работу уходит примерно полчаса.
Эксперты начинают с того, что выбирают овал лица. Определяются с пропорциями. Затем выясняют, что очевидец запомнил лучше: причёску, глаза, форму носа. Уверенно включают эти элементы в портрет. «Недостающие» черты воспроизводятся в портрете нейтральными, допускаемыми очевидцем. Но как быть, если потерпевших несколько. И мысленный образ одного и того же преступника у них разный?
— Было у нас уголовное дело с 26 субъективными портретами. Все бабушки, от 70 лет и старше, — рассказывает эксперт. — Мошенница брала у них деньги для того, чтобы якобы забрать из морга тело матери, а вернуть обещала на похоронах. Но всё же мошенница была опознана. Как мы работали в этом случае: портрет составляли с каждой потерпевшей. Каждой потом показывали все получившиеся варианты. Вносили поправки и добились максимально возможного сходства с разыскиваемой. В её лице была одна интересная деталь: уголки глаз опущены к центру. Такие глаза называют косовнутренними. Вроде бы мелочь, но существенно сказывается на похожести/непохожести.
— Зачем природе такие наши глаза?
— Давно же сказано: природа — величайшая мастерская. Пробует, экспериментирует. Нам просто нужно знать эти и другие особенности и использовать в работе.
— Что ещё есть в человеческом лице, о чём многие его носители не знают? Наверняка, чтобы не оскорбить чувства косовнутренних, природа создала и косонаружные глаза?
— И те, и другие имеют право на существование, — утверждает майор полиции. — Как и горизонтальные — самые распространённые. Это тонкости, о которых знает специалист. Только вот обычному человеку трудно описать внешность незнакомца. Да что незнакомца! Попросите кого-нибудь описать внешность хорошего знакомого или даже самого себя. Тут-то и начнутся трудности! Может быть, впервые задумается: а какой формы у меня лицо, глаза, брови? Существуют ли особенности? У некоторых людей на ушах есть так называемый Дарвинов бугорок. Читала, что его наличие говорит о хорошо развитой интуиции…
— Мне вот что начинает казаться: интуиция для эксперта — что для художника вдохновение. Чем вдохновляетесь?
— Созерцанием природы. С фотоаппаратом.
— Создаёте её субъективный портрет?
— Скорее, объективный. Но исключительно в личном ощущении.
— Как вы это тонко подметили.
— Такая работа — тонкая и терпеливая. И да, во многом интуитивная…
Александр ЛИЗУНОВ
Фото из личного архива
Ирины Толкачёвой
Омская область