По какой причине русские уехавшие жить в Европу и США возвращаются в Россию
«Главный праздник — гей-парад»: почему русские бегут из Европы и США?
В перестроечные времена заграница казалась россиянам землей обетованной: в США и Европе легче заработать деньги, люди там исключительно доброжелательные, образование и медицина — на высшем уровне.
Многие уезжали. В нулевые поток эмигрантов резко сократился. А в последние годы наметилась обратная тенденция: прожившие много лет за рубежом соотечественники возвращаются на родину. РИА Новости поинтересовалось, почему они бегут с Запада.
Дарья Перелыгина, Бельгия
Я жила в Брюсселе, училась управлять бизнесом. Не знала, вернусь назад или нет, но впечатления от Бельгии остались негативные. Я привыкла, что в Москве много движения, а Брюссель — крошечный город с множеством мигрантов. Хороший квартал всего один — рядом со штаб-квартирой Евросоюза. Плохих районов, заселенных арабами, африканцами, — в избытке.
Уровень преступности поражает. Несколько раз воры забирались ко мне в квартиру. На улицах очень много бомжей и цыган. Все спят в переулках, там же плодятся, грудничков кормят. В какой-то момент ты их уже начинаешь узнавать в лицо, буквально всех знаешь. Соседа моего однажды арестовала полиция. Он оказался маньяком-педофилом — завел какую-то девочку в свою квартиру, держал ее сутки, хотя всегда очень тихо себя вел.
Главный бельгийский праздник — гей-парад. В университете у нас всегда поднимали ЛГБТ-флаг. В этот день очень весело: по улицам ездят машины с диджеями, все ходят за ними, хотя другие торжества бельгийцы отмечают дома.
В стране подчеркнуто толерантно относятся к секс-меньшинствам. Параллельно с занятиями в университете я учила французский язык в вечерней школе. Когда на уроке обсуждалась тема семьи, преподаватель нам рассказал про своего мужа. Я сперва подумала, что чего-то не поняла. Оказалось, что у него была жена, но в какой-то момент он осознал, что любит мальчиков. С женой развелся и действительно нашел себе мужа.
Представления о взаимоотношениях людей в Бельгии сильно отличаются от наших. Как-то на занятии по философии профессор спросил: «Кто будет заботиться о родителях, когда они состарятся?» Среди бельгийцев максимум четверть студентов подняли руки. Так же и с друзьями. Да, ты с кем-то общаешься, веселишься, но никакой близости нет.
Тебя очень легко могут предать, говорить что-то за спиной — в порядке вещей. Так же легко строятся отношения между парнями и девушками. Нет никаких привязанностей. Я дружила с компанией европейцев — там почти в каждой паре друг другу изменяли, это и не скрывалось особо. Просто относятся и к детям. Рожают поздно, не слишком о них заботятся. Взрослые идут в шапке, шарфе, куртке, а ребенок бежит рядом с голыми ногами. У них национальная идея — независимость, индивидуализм.
Дарья Перелыгина
Я была в Бельгии, когда там произошли теракты. Город словно вымер, все сидели дома. Вой сирен, по телевизору нон-стоп крутят кадры, как патрулируется Брюссель. Я вышла на балкон — полицейские навели красный луч лазера мне на лоб, закричали, чтобы я легла на пол, если я не террористка.
Екатерина Чурбанова, Германия
Я два года жила в городе Пассау на юге Баварии, некоторое время стажировалась в Берлине. После магистратуры были интересные предложения по работе, но я поняла, что хочу вернуться домой.
Причин несколько. Я не могу делать все по плану. В Германии приходила на собеседования, и мне по годам расписывали мой карьерный рост, когда и сколько буду зарабатывать, какую должность занимать. И так не только в работе. Немцы и встречи с друзьями расписывают по ежедневнику. Помню, с одной немецкой однокурсницей договаривались попить кофе. Она достает блокнот и говорит: «У меня через две недели есть окно». Эта страна подходит тем, кто больше всего ценит стабильность и предсказуемость.
Сфера услуг развита гораздо хуже. В России везде можно расплатиться картой. В Германии полно заведений, где принимают только наличные. Круглосуточно никто не работает. Сервисов доставки еды, по сути, нет. По воскресеньям почти все закрыто.
Вай-фая в кафешках тоже нигде нет. Никакого электронного документооборота с банками, государственными органами — надо писать обычные письма. Многие русские девочки в Германии страдают из-за неразвитости бьюти-индустрии. Позволить себе маникюр, педикюр, хорошего парикмахера могут только пенсионерки. В Германии это самая состоятельная часть населения.
Есть свои особенности и в общении. Немцы очень доброжелательные, вежливые. Это хорошо, когда приходишь в банк, больницу, магазин. Тебе никто не нахамит, будут улыбаться. Но все это как-то поверхностно, нет никакого душевного контакта. Никогда не поймешь, как человек к тебе на самом деле относится. В России нормально позвонить другу в три часа ночи и попросить о помощи. О таком в Германии не может быть и речи.
Есть и бытовые особенности. По их нормам, в квартире зимой должно быть 16–17 градусов. Если в доме теплее, то ощутимо больше платишь за отопление. В квартирах часто ходят в трех кофтах, с термосами, спят с грелками.
Екатерина Чурбанова
Меня в какой-то момент просто достали вопросами про Путина, про цензуру. Но надо различать отношение к русским у молодежи и людей старшего возраста. Молодежь больше подвержена пропаганде, Россию они представляют исключительно в черном цвете. Сначала я пыталась с этим спорить, но потом мне надоело, и я стала избегать таких бесед.
Отношения между мужчинами и женщинами строятся тоже по расписанию, нет никакой романтики, эмоций. Русские мужчины считают нормальным помочь девушке надеть пальто, подать руку в транспорте, подарить цветы. В Германии — равноправие, а значит, ничего такого нет. Господство инструкций приводит к поразительным результатам.
Моя подружка встречалась с немцем, и они пошли со списком необходимого в «Икею». За день до этого у них сгорел чайник. Подруга ему говорит: «Давай купим чайник». Но тот отказался из-за того, что чайника нет в перечне покупок. И до следующего списка они кипятили воду в кастрюле. Такое там постоянно происходит.
Андрей, США (фамилия не указана по его просьбе)
В США я прожил более семи лет, большую часть времени провел в Хьюстоне, штат Техас. Занимался всем подряд — начинал поломойщиком, на последней работе был «медвежатником» — выполнял аварийное вскрытие помещений, автомобилей, изготавливал ключи.
Первое время в Америке все казалось ярким, интересным. Потом я понял, что без связей очень трудно чего-либо добиться. Налоги на все сумасшедшие. Говорят, там легко купить дом, быть частным предпринимателем. На самом деле это невозможно!
Например, для покупки самого простого дома нужно два года подряд платить налоги примерно по 20 тысяч долларов.
Вообще, если вы в России зарабатываете одну-две тысячи долларов, лучше оставаться дома. В США для достижения такого же уровня благосостояния нужно зарабатывать 8–10 тысяч долларов. Это непросто — безработица там как минимум не меньше, чем в России. Счета просто несравнимы. Здесь я за интернет и телевидение плачу 10 долларов. Там только интернет обходился в 80. Здесь за телефон плачу 5 долларов, там — почти 100. И так во всем. Ты зарабатываешь больше, но и тратишь гораздо больше!
Андрей
Медицина стоит просто космических денег. Мне однажды плохо стало, думал, аппендицит. Вызвал скорую, в больнице мне сделали рентген, поставили капельницу. На следующий день пришел за анализами, а мне выкатили счет на 15 тысяч долларов. Говорят о страховке, но и она не дешевая. Если у вас на семью достаток более 3000 долларов в месяц, то полис стоит 500 долларов на человека в месяц. Однако он не все покрывает.
В США я наблюдал сильный национализм, расизм, там очень много опасных районов. Афроамериканцы до сих пор считают, что над ними издеваются, унижают.
Один чернокожий парень мне говорил: «У нас два пути-либо в криминал, либо в спорт». Боевое оружие — в свободном доступе. Любой ребенок без всякого разрешения может его купить на сайтах типа нашего «Авито».
Вернуться в Россию мы решили после рождения дочери. Более-менее нормальный детский садик в США стоит от 1500 долларов в месяц. Средняя зарплата у нас с женой была 600–700 долларов в неделю. Получается, один супруг работает две недели только на садик. В садике детей не кормят. Раскладушек, спальных мест нет, дети спят прямо в одежде на полу, на ковриках для йоги.
Дружить дочке было не с кем. Все американские дети сидят дома, играют в планшеты, икс-боксы. На улицах у нас из друзей были только утки и белочки. Там никто не гуляет, где-то даже нет тротуаров — все передвигаются на машинах.
В Россию мы вернулись летом. Мне кажется, в стране лучше стало. Меньше дикой торговли, рынков, палаток всяких, много новых красивых торговых центров. На дорогах люди заметно вежливее. Новые детские площадки во дворах.
Артем Крикунов, Франция
Во Франции я прожил больше семи лет. Приехал в Париж в 2008 году, когда мне было 24. Пять лет учился, говоря по-нашему, в музыкальном училище. Потом около двух лет работал — играл и преподавал.
Долго жил в районе-гетто Лила, который делили алжирская и сербская преступные группировки. Сербы занимались контрабандой алкоголя и сигарет. Алжирцы контролировали наркотрафик, дети 10–12 лет через каждые сто метров предлагали купить наркотические вещества. Никто нигде не работал, все получали пособия.
Понятно, что все это крышуется, поэтому мне смешно, когда говорят, что в Европе нет коррупции. Легально купить оружие во Франции нельзя, но очень много нелегального. Автомат Калашникова в Марселе можно приобрести за 700 евро. Уже тогда я говорил, что все это закончится терактами. Именно теракты 2015–2016 годов — причина моего отъезда из Франции.
Артем Крикунов
Среди пожилых людей есть хорошо образованные, они о России знают больше, чем стандартный набор стереотипов о водке, балалайке и медведях. Молодое поколение — бестолочь. У них очень узкий кругозор, и они гораздо легче поддаются влиянию масс-медиа.
Соответственно, мнение о русских у них такое: девушки — проститутки, мужчины — бандиты. Хотя большинство преступлений совершают выходцы из африканских стран, пока я там жил, вышло два фильма, в которых фигурировала русская мафия. Люди верят тому, что им говорят с телеэкранов. У нас как-то пытаются сопоставлять информацию, есть разные СМИ — государственные, либеральные, множество блогеров со своей точкой зрения. Там я не встречал изданий, идущих против мейнстрима.
Очень тяжело заниматься во Франции малым бизнесом. Одни мои знакомые хотели открыть бар, другие — книжный магазин. Ничего не получилось.
Понятно, что чужим это сложно, но и для своих придумано множество бюрократических уловок. Например, в доме несколько десятков лет была булочная. Согласно закону, на ее месте уже ничего, кроме булочной, не откроешь. Все крайне зарегулировано.
Вернувшись из Парижа, я удивился, как изменился Петербург. Так, в моем районе построили новый колледж, новую поликлинику, школу, детский сад, открылись супермаркеты. В городе появилось множество интересных мест, баров, магазинчиков. Сейчас я понимаю, что Петербург на голову выше Парижа. Там за семь лет к лучшему не изменилось ничего.
Игорь Кармазин