Как в России бороться с влиянием Запада
Современный империализм и как с ним бороться
«Как я годами говорю и пишу, компромиссы с голодными людоедами невозможны», — пишет Александр Роджерс для «Журналистской правды».
Людоеды просто хотят кушать.
В различных публикациях и дискуссиях мне неоднократно приходилось слышать, что «эпоха империализма давно завершилась». В частности, приводился тезис, что «на смену империализму пришли постиндустриальные отношения». Это очевидный нонсенс.
К сожалению, в современном обществе научный метод познания переживает глубокий кризис, и многие в угоду своим личным догмам и предпочтениям готовы отрицать очевидное. Но мы, как динозавры науки, будем продолжать его использовать.
Поэтому сначала дадим определение изучаемого явления, а затем перечислим признаки, которые позволяют его считать применимым к текущим обстоятельствам.
Итак, империализм — это государственная политика, основанная на использовании военной силы для разных форм внешнеполитической экспансии, в том числе для захвата территорий, формирования колоний и установления политического или экономического контроля над другими странами.
Причём под «военная сила» не обязательно подразумевается конвенционная армия того или иного государства. Это могут также быть:
а) инсургенты;
б) частные военные компании (ЧВК);
в) террористы;
г) различные формы наёмников или прокси-структур.
Политический контроль может осуществляться как напрямую (например, так США поставили в Чили Пиночета, а на Украине Порошенко), так и опосредованно, через лоббирование, шантаж или подкуп.
Инструментом экономического влияния можно, к примеру, назвать требования МВФ (и других западных финансовых институтов) по предоставлению кредитов.
Перечислим пять признаков империализма (по Ленину, но другие исследователи приводят практически аналогичные признаки):
1. Концентрация производства и вырождение конкуренции в монополии.
2. Слияние банковского капитала с промышленным и формирование финансового капитала.
3. Преобладание вывоза капиталов над вывозом товаров.
4. Раздел мира между монополистическими союзами капиталистов.
5. Борьба между «великими державами» за передел ранее разделённого на сферы влияния мира.
Рассмотрим эти признаки последовательно.
1. Концентрация производства достигла невиданных масштабов. Есть несколько мировых центров производства, которые создают львиную долю товаров, и вокруг каждого из них есть определённая слаборазвитая периферия (иногда её сдерживают в развитии, а зачастую и намеренно банкротят и деиндустриализируют, как ту же Грецию), которая эти товары покупает (чаще всего в долг).
Монополизация производства также очевидна любому достаточно внимательному исследователю. Обилие брендов никого не должно обманывать. Какая разница, какой автомобиль вы покупаете — Бьюик, Шевроле или Опель, — если все эти марки принадлежат «General Motors»? Кушаете вы «Сникерс», «Марс» или «Кит-Кат», если все они принадлежат корпорации «Nestle»? И так далее.
Видимость конкуренции поддерживается с помощью разнообразия торговых марок (антимонопольное законодательство обходится тем же способом), но владельцы-производители одни и те же.
И даже в сфере мобильной связи придумали «виртуальных операторов» (в том числе и для межсетевых тарифов, на которых можно рубить дополнительные деньги), хотя все виртуалы пользуются одними и теми же базовыми станциями.
2. Слияние банковского капитала с промышленным и формирование финансового капитала. Тут достаточно упомянуть Уолл-стрит, настолько всё очевидно. Доминирование «капитализации» над реальными дивидендами — это ещё один признак именно финансового капитала.
3. Преобладание вывоза капиталов над вывозом товаров. Тут тоже далеко ходить не нужно.
Одна из главных причин американской агрессии в мире — нежелание других стран скупать американские «трэжерис» в тех количествах, которые нужны для поддержания активного роста гигантского внешнего долга США.
Отметим, что на сегодняшнем этапе отказ, к примеру, России от продажи вовне газа и нефти был бы встречен даже с радостью (уменьшение числа конкурентов), а вот отказ России от скупки трэжерис (численность трэжерис в структуре ЗВР РФ несколько лет последовательно снижается, при том, что общая величина ЗВР увеличилась) — это фактически бунт против американского владычества (современный аналог отказа платить дань).
4. Раздел мира между монополистическими союзами. Есть США, есть европейский «союз угля и стали» (ЕС), есть БРИКС — и все они ожесточённо, не обращая никакого внимания на правила ВТО и прочие соглашения, защищают «свои» рынки.
5. Борьба за передел сфер влияния между «великими державами». Расширение НАТО на восток, «бархатные революции», разрушение Ливии, «арабская весна», майдан в Киеве, Крым, война в Сирии (и создание ИГИЛ* в целом), вторжение саудитов в Йемен, Brexit, спор вокруг Гибралтара, конфронтация вокруг Северной Кореи, русофобская истерия на западе — всё это элементы борьбы за сферы влияния.
Когда из пяти признаков все пять в наличии, то можно смело говорить о полном соответствии изучаемого явления заданному определению.
Ну и в качестве контрольного в голову, характеристики империализма по Бердяеву:
1. Господство транснациональной финансовой олигархии (монополий и корпораций) как антипод классическому частно-капиталистическому укладу.
2. Единая мировая система хозяйства (экономическая мир-система, Валлерстайн рулит), при которой промышленно развитые страны эксплуатируют колонии и другие зависимые страны.
3. Империалистические войны за рынки сбыта и сырьё. Борьба за передел рынка как «мирными» средствами, так и путём войн.
Говорите «марксизм не работает»? Говорите «эпоха империализма завершилась»? Смешные…
Что же даёт нам понимание империалистической природы разворачивающихся перед нашим взором глобальных конфликтов? Оно позволяет сделать нам цепочку взаимосвязанных выводов.
1. Причины конфликтов и мотивации основных акторов лежат не в декларируемой идеологической плоскости (защите демократии, борьбе против диктаторов, борьбе против китайского коммунизма, арабской деспотии и так далее), а в плоскости борьбы за глобальную гегемонию и контроль над ресурсами, рынками и транспортными коммуникациями.
2. Соответственно, никакие уступки в идеологическом плане (типа «больше демократии», «больше прав человека», «больше толерантности к геям») не способны изменить направленности конфликтов, потому что это только предлоги. Я надеюсь, все помнят из школьного курса истории, чем отличается причина войны от повода к её началу.
Если даже пойти на уступки (чего, к счастью, никто делать не собирается), то вместо текущих поводов для санкций и русофобской риторики со стороны западных политиков просто будут придуманы новые. Если будут удовлетворены текущие требования запада по сдаче Сирии, Донбасса и Крыма, то будут выдвинуты новые — например, слить Иран, отдать Курилы и Калининград. И ещё, и ещё, и ещё, пока совсем ничего не останется.
Как я годами говорю и пишу, компромиссы с голодными людоедами невозможны. Людоеды просто хотят кушать.
3. Исходя из этого нужно строить внешнеполитическую стратегию России, которая бы предусматривала:
а) как не уступать своего;
б) что можно дополнительно приобрести (это не обязательно должны быть территории, это могут быть и ресурсы, и рынки сбыта, и транспортные магистрали);
в) как ведущуюся против России прокси-войну перевести из оборонительной фазы (а в Сирии и на Донбассе мы обороняемся) в наступательную.
4. Раз прямое конвенционное противостояние крайне маловероятно (мы к нему готовы, а оно может перерасти в ядерную войну), а против нас используют прокси-структуры типа ИГИЛ или УГ, то нам нужно продолжать создавать собственные прокси-структуры для действий в зоне влияния противника.
Эти прокси-структуры могут быть какими угодно — техасскими или калифорнийскими сепаратистами, сапатистами в Мексике, боливарианцами в Латинской Америке, каталонскими сепаратистами, националистами и левыми в Европе (только не либертарианскими леваками из числа геезащитников, а настоящими левыми), сторонниками выхода Шотландии из Великобритании или сохранения Гибралтара в составе ЕС.
Да кем угодно, различных линий раскола и противоречий в западном мире тысячи (к примеру, раскол американских элит мы уже достаточно долго имеем возможность наблюдать, и, несмотря на ряд уступок со стороны Трампа, признаков консолидации там нет ни малейших). Нужно играть на этих противоречиях и рвать там, где тонко.
И, судя по всему, российское руководство это прекрасно понимает, и именно так и действует. В КГБ диамат и истмат преподавали наилучшим образом.
P. S. Самое слабое место общей российской стратегии — это экономика. Не настолько слабое, как пытается рисовать «либеральная оппозиция», но заслуживающее значительного усиления. Впрочем, это тема для отдельного большого анализа.
Александр Роджерс