Угодья плантатора. Алексей Гурьянов утопивший 17 золотодобытчиков чуть не отравил Енисей
Утопивший 17 старателей Алексей Гурьянов ранее чуть не убил Енисей
Отец гламурной англичанки, миллионер и владелец «Сибзолота» назвал себя банкротом, чтобы не платить 404 млн штрафа
Как работают "сибирские негры"
Удаленная из аккаунтов госканала «Россия 1» передача Андрея Малахова о гибели 17 рабочих «Сибзолота» на золотом прииске. Когда программу сняли с эфира на центр РФ, в сети остались только ее короткие отрывки. Прииск принадлежит отцу гламурной англичанки Натальи Гурьяновой — миллионеру Алексею Гурьянову.
Гости Малахова упомянули запретную тему — занижение числа погибших. После катастрофы активнее искали сейф с 18 кг золота, чем тела мертвых и живых людей
Восемнадцать природоохранных общественных организаций после прорыва дамбы золотопромышленного предприятия в Красноярском крае, из-за которого погибли 17 человек, инициировали обращение к президенту Владимиру Путину с просьбой прекратить выдачу лицензий на добычу россыпного золота.
С похожей инициативой ранее выступали кемеровские власти. Эксперты отмечают, что на россыпную добычу приходится 27% всей золотодобычи в России; часть из них считает, что запрет не позволит решить проблемы обеспечения безопасности добычи и соблюдения природоохранного законодательства.
«Промышленная добыча и разведка россыпного золота в руслах и поймах рек является одним из самых экологически опасных видов горнодобывающей деятельности»,— говорится в обращении на имя президента Владимира Путина, под которым подписались 18 природоохранных организаций, в том числе красноярская региональная общественная экологическая организация «Плотина», Экологическая коалиция «Реки без границ», «Гринпис России» и Центр охраны дикой природы. По их мнению, в результате такой добычи на значительных площадях изменяется ландшафт речных долин и происходит загрязнение поверхностных вод.
Как напоминает "Ъ", 19 октября на территории золотодобывающего рудника на реке Сейба, недалеко от поселка Щетинкино в Красноярском крае произошло разрушение пяти построенных старателями дамб. Водой и селевым потоком были снесены два общежития, где проживало около 80 старателей, несколько передвижных домиков и хозяйственные постройки ремонтной зоны. По последним данным, при прорыве дамбы погибли 17 человек.
Основная версия следствия — нарушения при проведении золотодобывающих работ. Железнодорожный районный суд Красноярска арестовал на два месяца гендиректора золотодобывающего предприятия ООО «Сисим» (входит в холдинг «Сибзолото») Максима Ковалькова, под стражу также заключили начальника и мастера горного участка Андрея Еганова и Евгения Александрова.
Это не первый случай разрушения дамб при золотодобыче. Так, в 2013 году на участке золотодобывающего ООО «Артель старателей "Ангара-Север"» (также входит в холдинг «Сибзолото») произошло разрушение дамбы пруда-отстойника, из-за чего 30 тыс. куб. м насыщенного глинистого раствора попали в Большую Мурожную, Ангару и Енисей, протяженность шлейфа загрязнения составила более 70 км.
Красноярская природоохранная прокуратура собиралась взыскать с компании 404 млн рублей через суд, но предприятие отделалось штрафом в 30 тыс рублей, поскольку находилось на грани банкротства.
Компании часто штрафуют за нарушения природоохранного законодательства: например, в сентябре предприятия «Воскресенка» и «Сисим», добывающие золото на севере Кемеровской области, получили штрафы на общую сумму 1,3 млн рублей Губернатор Кемеровской области Сергей Цивилев в августе текущего года обращался в Роснедра с инициативой запрета дальнейшей выдачи разрешений на разведку и добычу россыпного золота в регионе.
В обращении экологов отмечается, что реки, где добывается россыпное золото, являются источниками водоснабжения и местами рекреации для расположенных по берегам населенных пунктов, а такой способ золотодобычи разрушает нерестилища рыб, уничтожает «продуктивные сенокосы, пастбища и охотничьи угодья».
Ранее «РИА Новости» сообщало со ссылкой на Росприроднадзор, что служба выявила в Сейбе, в точке на 500 м ниже прорыва дамбы превышения предельно допустимых концентраций (ПДК) по взвешенным веществам в 225 раз, по цинку — в 7,4 раза, по меди — в 21 раз.
«По снимкам со спутников видно, какими реки были до добычи, а какими стали потом: такое ощущение, что русло нещадно бомбили»,— говорит директор «Плотины» Александр Колотов. По его словам, процесс восстановления реки может занять до 50 лет: «Часто компании, завершив разведку, не занимаются рекультивацией — максимум, бульдозером разравнивают горы, которые накопали».
Экологи требуют, в частности, прекратить выдачу лицензий на добычу россыпного золота на новых участках в долинах рек и ручьев, не нарушенных хозяйственной деятельностью, и не допускать предоставления в пользование участков недр на землях населенных пунктов и в непосредственной близости от них.
Кроме того, организации просят проверить все действующие золотые прииски на предмет нарушений природоохранного законодательства и требований в сфере промышленной безопасности гидротехнических и других сооружений.
По данным Союза старателей, объем годовой добычи россыпного золота составляет около 70 тонн, или около 27% от всей добычи. Такой добычей занимается в основном мелкий или средний бизнес, и иногда это единственный способ получения относительно высокого заработка для старателей в регионах Сибири и Дальнего Востока, обращает внимание руководитель практики по работе с предприятиями металлургической и горнодобывающей отрасли КПМГ в России и СНГ Ольга Плевако.
Она называет неприемлемой ситуацию с обеспечением промышленной безопасности на таких объектах, как дамбы и хвостохранилища, но полагает, что введение запретов ситуацию не изменит.
«Проблему, на мой взгляд, можно решить созданием в регионах распространения россыпного золота компаний, которые занимались бы проектированием, строительством и эксплуатацией потенциально опасных объектов и были бы подконтрольны профильным отраслевым институтам, таким как Роснедра или Минприроды», — считает госпожа Плевако.
Ранее агентство «Руспрес» сообщало о том, что владелец «Сибзолота» Алексей Гурьянов выводит на запад доходы, полученные от уничтожения природы и гибели людей. 12 лет назад, он вывез свою дочь Наталью Гурьянову из России в Великобританию, где после лондонского St. Clare's она окончила Kings College и Imperial College London.
Родину экс-россиянка вспоминает с брезгливостью, но из родного Лондона обожает выезжать в Сингапур, которым любуется с крыши легендарного бассейна Marina Bay
Рабочий золотодобывающего прииска в Красноярском крае, выживший при прорыве дамб, рассказал, в каких условиях в Сибири работают золотодобытчики.
Артем поговорил с нами уже после того, как телеканал «Россия 1» снял с эфира выпуск программы Малахова о трагедии на прииске.
«Никому до нас дела не было»
– На мой вагончик первый обрушилась волна. Мы к этому времени уже проснулись. Было такое ощущение, что землетрясение. Это бревна бились о барак. Воды уже было много. Я не стал выходить, иначе бы меня раздавило и снесло.
Когда крыша начала ломаться, меня придавило обломками и грязью к стене. В какой-то момент я почувствовал, что стало посвободнее, и начал карабкаться то ли вверх, то ли вниз – не знаю. Дернулся, попытался схватить воздух, отдышаться. Кругом грязь, камни, бревна…
Не знаю, как я сумел выбраться, как уж, елозил в воде. Слышал крики вдали тех, кого дальше течением протащило. Когда оказался на суше, у меня прихватывало от холода руки и ноги. Я вспомнил, что рядом есть будка гидромониторщиков, и пошел туда. Пришел в чем мать родила.
Я был вторым человеком, кто выбрался. В этой будке нас набилось 13 человек, все в одних трусах, в крови… Мы там три часа просидели в холоде. Нас отправили на машинах, которые были на участке, на соседний, закрытый. Я там работал раньше, поэтому все знал, растопили печь, согрелись. Охранники, кто там дежурил, нам бульон сварили.
Машины скорой помощи мы сами вызвали уже на следующий день. У многих сначала был шок, и они не заметили травмы. Нас отвезли в больницу в Курагино на двух старых больничных «уазиках». Я в те дни так ни одной машины МЧС и не увидел. Если бы мы не пошевелились, никто бы о нас не вспомнил и в списки пострадавших мы бы не попали. Никто из начальства к нам не приехал, никому до нас дела не было.
Мне рассказывал паренек из наших рабочих, который в первые часы искал людей, что спасатели приехали, но сначала сидели в машинах, команды, что ли, ждали. Они в спецкостюмах, а мужики в одних штанах три часа ходили, искали наших в ледяной воде. Когда паренек грузил тела, тоже никто не вышел и не помог. Кому такое хочется видеть?
Говорят, погибших на самом деле больше. Может, и так. Паренек рассказывал, что погрузил тогда, в самом начале, 19 трупов. Начальство не знает точно, сколько человек было в общежитиях, те документы, что у них есть, это не то. Люди, когда заезжают и когда уезжают, отмечаются в будке в журнале, а ее водой смыло.
«За такую работу это мало»
– Я сам из Красноярска и работать на прииски пошел не от хорошей жизни. В городе и соседних поселках работы нет, полно гастарбайтеров, которые готовы вкалывать за копейки. У меня жена и четверо детей, младшему в декабре исполнится два года, всех надо кормить-одевать.
Два месяца работаю на Сейбе на добыче, один месяц в Красноярске отдыхаю. На руки мне дают 70–75 тысяч, официальный оклад – 15 тысяч. С денег, которые начисляют за месяц, удерживают 10%, их отдают по закрытии сезона. До сих пор не пойму, почему они так делают.
За такие работу и условия труда это мало. Но остальные получают еще меньше. Гидромониторщики – те, кто стоит на «пушках» и промывает золото, работая на улице под ветром, снегом и дождем – получают по 50 тысяч. Одна смена – 12 часов. Поспал и снова за работу.
«Кормили тухлятиной»
– Рабство в XXI веке никто не отменял. Как негры жили в своих лачугах на плантациях, так и мы живем в вагончиках на приисках. Эти два барака построили пару лет назад в самой низине (от речной воды отгородились дамбами. – Авт.). Если бы их поставили на той же высоте, что и другие постройки – общежития и столовую, то там бы никто не погиб.
Почему так сделали – надо у начальства спрашивать. Строили из мелкого бруса, фундамента не было. В каждом бараке было 9 комнат на 4 человека (Следственный комитет озвучивал, что в бараках могли находиться до 80 рабочих. – Авт.).
Вагончики обогревались от котла, было тепло. Туалет на улице. Мылись в бане, горячая вода была всегда. Хуже всего было с питанием в столовой. Еду давали очень острую: те, у кого проблемы с желудком и поджелудочной, мучились. Перчили так сильно, потому что продукты были испорченные. У нас и отравления случались, бывало, что еду обратно в столовую отдавали – мясо было протухшее.
До ближайшего поселка Курагино – 120 километров. Мы туда не ездили: далеко, да и не отпускали нас. Лекарства и вещи первой необходимости привозили из дома. Сигареты нам выдавали, а потом вычитали за них деньги из зарплаты.
«Не нравится – вали»
– Жаловаться начальству не принято. Скажешь, что тебе что-то не нравится, сразу отвечают: «Вали за забор». Кто-то из рабочих пожаловался на повариху начальнику участка, а он с ней был в отношениях. Он взял того человека и уволил без всяких разговоров.
Есть такой показатель – коэффициент полезного действия. Если плохо работаешь или выступаешь, его могут снизить и получишь меньше. Мы ничего исправить все равно не можем. Нас уволят – других наберут.
В холдинге текучка, объявлений по вакансиям много. Много работает молодых парней мастерами, они только отучились, не разбираются, им все подсказывать надо. Много гастарбайтеров из Узбекистана.
Деньги выдавали только в офисе компании на окраине Красноярска наличными. Отработал два месяца и едешь в красноярский офис, а там уже очередь 300–400 человек. Зарплату неделями получали. Мне легче, я писал доверенность на жену. А каково тем, кто из Хакасии приехал? Они на это время за свой счет жилье в Красноярске снимали.
«Дамбы эти все равно прорвало бы»
– Говорят, чиновники ничего не знали про дамбы. Врут! Может, по документам они у них и не числятся, и тут уже ничего не докажешь. Но к нам несколько раз в этом году приезжали комиссии. Не знаю, как правильно это называется, что-то с охраной природы связано.
Я вам точно говорю. Потому что после осмотра дамб они бухали с нашим начальством и жарили шашлыки. Я еще заснуть не мог из-за их криков, а если не выспишься, то какой из тебя работник.
Дамбы эти все равно прорвало бы. Мы об этом говорили начальству, но не думали, что так шибко рванет. Я в дамбах не разбираюсь, но даже мне понятно, что там должна быть какая-то жесткая конструкция, чтобы она не рассыпалась, а у нас был один грунт. Он подвижный, часто проседает, насыпь бульдозеристы под присмотром мастеров постоянно подправляли. Но маленького ручейка хватит, чтобы такая дамба разрушилась.
Верю ли я, что изменится что-нибудь? Это всего один участок. У них знаете сколько таких?! Этот закроют, откроют другой и отобьют убытки. Крайним сделают начальника участка, он уже признал вину, главных не тронут.
Я, наверное, со временем буду другую работу искать, поближе к дому, к семье. Ну их, эти вахты! Я считаю, что это предупреждение для меня «сверху» было. Жизнь одна.