Как работают Стиратели силовиков

Защита свидетелей — дело государственной важности

Право на защиту со стороны государства имеет любой человек, если в его адрес поступают реальные угрозы в связи с участием в уголовном судопроизводстве. Это всем известно. Но мало кто знает, как именно обеспечивается безопасность свидетелей, а также судей и прокуроров. Наш корреспондент побывал в одной из самых закрытых служб столичной полиции. Особенностями работы подразделения поделился начальник Центра государственной защиты ГУ МВД России по г. Москве полковник полиции Максим КОКАНОВ.

Самые близкие — самое слабое звено

— Максим Игоревич, кто принимает решение о том, что гражданин нуждается в государственной защите?

— Это компетенция начальника органа дознания, следователя или судьи, они могут вынести постановление о применении мер безопасности и направить его в Центр госзащиты для исполнения. После поступления материала необходимо предусмотреть практически всё — от комплекса защитных и оперативно-разыскных мероприятий до размещения семьи защищаемого лица в безопасном месте. Нужно обеспечить личную охрану, питание людей, их медицинское обслуживание, социальные льготы, устройство взрослых на работу, а детей в школу или детский сад и при этом сохранить строжайшую конфиденциальность. В исключительных случаях меняются абсолютно все документы, создаётся легенда для человека по новому месту жительства. Не допускается его общение с родственниками и друзьями. По факту именно родные и близкие являются слабым звеном, могут привести за собой преступников. Наша основная задача — спрятать, «упаковать» подзащитного, вывести из зоны опасности в другое место, а также обеспечить его безопасность при участии в следственных действиях и судебных слушаниях. Держать свидетеля или других участников уголовного процесса, как поплавок на поверхности, подвергая риску их жизнь и здоровье, абсолютно нецелесообразно.

— Ваше подразделение защищает не только москвичей, но жителей других субъектов Федерации?

— В том случае, если они прибывают в столицу. Больше половины всех постановлений о применении государственной защиты поступает к нам из других регионов страны. Естественно, нужно разместить этих людей, арендовать квартиру, помочь им наладить на первых порах свой быт, а в дальнейшем — устроиться на работу. К сожалению, защищаемые лица из Москвы крайне редко соглашаются ехать в другие регионы. Некоторые граждане даже не хотят переезжать в ближайшее Подмосковье.

Требуются тайные убежища

— Как взаимодействуете с коллегами из других российских регионов?

— В каждом регионе есть аналогичное подразделение. Это оперативно-разыскные части по обеспечению безопасности лиц, подлежащих государственной защите. Если наш защищаемый выезжает за пределы Москвы, в командировку или по личным делам, сотрудники ОРЧ ГЗ оказывают содействие в обеспечении его личной охраны в момент нахождения в регионе. Конечно, мы предварительно созваниваемся, направляем друг другу необходимые данные. Коллеги к нам тоже обращаются, если у них возникают подобные ситуации. Группа физзащиты выезжает в аэропорт или на вокзал, встречает защищаемое лицо, разрабатывает маршрут дальнейшего следования. Каждый раз перед встречей происходит серьёзная подготовка и с нашей стороны, и со стороны коллег.

— Наверное, и опытом обмениваетесь?

— Постоянно. У нас есть прямые контакты со многими регионами. К примеру, не так давно выезжали в Санкт-Петербург и Кемерово. А на министерском уровне ежегодно, обычно осенью, проводится совещание-семинар руководителей территориальных подразделений Управления по обеспечению безопасности лиц, подлежащих государственной защите. Эти встречи организуем в Домодедово, на площадке Всероссийского института повышения квалификации МВД России. Общаемся, рассказываем о внедрённом положительном опыте, обсуждаем и проблемы. На такие совещания зачастую приезжают коллеги из Австрии, Израиля и других стран, где созданы аналогичные службы. Для нас интересен зарубежный опыт в сфере информационных технологий, поиск угрозоносителей по различным системам, инновации в области средств защиты. Привлекает опыт израильской службы в организации личной охраны.

— А на российских просторах есть интересные наработки?

— Хотим взять на вооружение опыт кемеровских коллег. У них используется такая мера безопасности, как временное размещение защищаемых лиц в безопасном месте. В Кемерово для этого приобрели отдельные квартиры. До сих пор в Москве такого жилья не было. Нам не хватает жилых помещений, своего рода тайных убежищ. Надо восполнить пробел. Тем более, средства на эти цели предусмотрены в Государственной программе «Обеспечение безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства на 2014-2018 годы». Между прочим, в Питере безопасные жилые помещения находятся на территории самого Центра госзащиты. Мы сейчас к этому идём. Выделили в нашем здании, в блоке физической защиты, две комнаты под квартиру. Там абсолютно безопасно, рядом всегда находятся вооружённые сотрудники.

Загвоздка с менталитетом

— Кого государство чаще всего берёт под защиту? Во всём ли мире эта категория граждан одинакова?

— В странах Запада 98 % всех защищаемых лиц — обвиняемые и подозреваемые. Это граждане, которые пошли на сделку с правосудием и стали сотрудничать с правоохранительными органами. Они дают показания в отношении злодеев, с которыми совершали преступления. По сути, у них нет выбора. Такие люди находятся либо в тюрьме, либо в тени, с подразделением физзащиты, либо в руках своих подельников. Поэтому и выбирают середину. В российской практике получается всё наоборот. У нас 98 % — это потерпевшие и свидетели. Обычные граждане, которые боятся совершения дальнейших противоправных действий против них. И тут получается загвоздка. Потому что преступник в другой стране готов идти на все условия — переезжать с места на место, менять привычный образ жизни. А наши соотечественники, естественно, не готовы к этому. Многие случайно стали очевидцами преступления и дали показания, исполняя свой гражданский долг. Конечно, редко кто из них готов после этого кардинально менять условия жизни.

— Судя по фильмам, за рубежом ваши коллеги нередко прибегают к пластическим операциям, чтобы изменить внешность человека. А как у нас?

— В Москве подобной практики нет, поскольку нет людей, желающих сделать пластическую операцию. Хотя финансирование такой меры безопасности предусмотрено, пластика для нас не проблема. По всей России известно случая два, не больше. У наших граждан, как я уже говорил, другой менталитет, они не хотят навсегда потерять своё лицо, свою прежнюю жизнь. К тому же есть и другие приёмы изменения внешности. Для этого используются различные парики, грим. Приглашаем профессиональных гримёров, которые могут изменить человека до неузнаваемости. Но это временная мера, призванная миновать зону опасности. Например, когда мы сопровождаем защищаемое лицо на судебные слушания или следственные действия.

— Что можно сказать об уровне квалификации личного состава? Учитывается ли опыт оперативной работы при приёме к вам на службу?

— Уровень профессиональной подготовки наших сотрудников довольно высокий. Основная категория — те, кому около 40, большинство из них — старшие офицеры. Навыки общения с людьми, обеспечения мер безопасности требуют определённого опыта, который накапливается с годами. Поэтому костяк нашей службы — это сотрудники, прошедшие школу уголовного розыска. Сам я до прихода сюда служил в угрозыске двенадцать лет.

Требования, предъявляемые к желающим работать у нас сотрудникам, достаточно высокие. Как я уже сказал, приветствуется стаж оперативной работы свыше пяти лет. К претенденту выезжают на дом, чтобы оценить условия проживания. Кроме того, все желающие сдают нормативы — не полицейские, а специальные, разработанные отдельно для оперативного блока и подразделений физической защиты. Только после этого принимается решение о том, что сотрудник может встать в очередь на вакансию.

В очередь за адреналином

— Максим Игоревич, ваша служба связана с реальной угрозой для жизни. Неужели ради вскипающего в крови адреналина люди выстраиваются в очередь?

— Многие считают нашу службу престижной, элитной. Наверное, это навеяно популярным фильмом «Стиратель» и сериалом «Государственная защита». Но в жизни всё гораздо сложнее, чем на экране. Меня в службе госзащиты привлекает то, что она узконаправленная. Нет дополнительных задач, кроме той, как обеспечить безопасность защищаемого лица и дать возможность принести пользу государству, восполнить ущерб, нанесённый преступниками. За восемь лет существования московского Центра государственной защиты мы ни разу не допустили преступных деяний, никогда не теряли своё лицо. Хотя бывали очень сложные дела, связанные с дачей показаний против «воров в законе», когда возможность утратить свидетеля была крайне велика. Будем и дальше держать позиции.

Беседу вёл Александр РОМЕНСКИЙ

Фото из архива Центра государственной защиты